11:20 AM, Лас-Вегас

Двери на трибуны MGM Grand Garden Arena были заблокированы по приказу Флэгга сразу после уборки трупов. На арене вместимостью 16 тысяч человек Рэндалл Флэгг планировал зачитать новую конституцию, положив этим начало нового государства. Но до окончания войны Флэгг не чувствовал вдохновения Джеймса Мэдисона.
Замок на двери в сектор 205 был сломан и легко открывался, стоило потянуть вверх широкую противопожарную ручку.
Внутри было очень душно и темно.
Он взмахнул рукой, и в сплетении алюминиевых ферм загорелись дежурные прожекторы.
Этим летом Флэгг часто приходил сюда отдохнуть от летнего пекла. Не замечая грязи, которую устроили те, кто предпочел встретить неизбежную смерть в Городе Грехов, он часами сидел в 20-м ряду сектора D, мысленно репетируя грандиозное шоу. Но сегодня торжественный выход к заслуженной славе великого политика в его воображении не получался.
Он физически ощущал нарастание грозной силы, которая вела внешне слабых, смертных заурядных людей Боулдера.
Флэгг сбросил тренировочную маску обаятельного американского лидера. Вдоль рядов бирюзовых кресел в чашу арены спускался изголодавшийся волк.
Еще в душном холле он знал, что у сцены окажется не один. Но ту, что ждет внизу, не обмануть широкой улыбкой – типичным продуктом местной культуры.
Так и вышло. Едва заметная в сумраке фигурка поднялась с места.
- Мистер Флэгг! 
Маленькая девочка растерянным жестом вежливости стянула капюшон серой толстовки. некрасивая: тонкие губы в сухих корках, жесткие от грязи волосы, бледное лицо в веснушках. Курносый, не американский нос. Но скучная некрасивость быстро отходила на второй план, стоило собеседнику встретить пронзительный, взрослый взгляд глаз цвета бутылочного стекла.
Девочка смотрела на Флэгга с бесстрашной отстраненностью.
Ей было всего 10 лет. К 2020-му году она завоевала титул чемпионки мира по шестовой акробатике в мышином весе и связку медалей в спортивной гимнастике всевозможных юношеских соревнований у себя на родине и Европе. Еще она была второй русской  на многие сотни миль вокруг. Ему не нравились эта нация. Но в ребенке, рыдавшем над телами родителей в чужой стране, Флэгг разглядел эталонные образцы честолюбия и гордыни.
Без макияжа и переливающегося стразами купальника Аделина была безликой атлетичной связкой тугих мышц, которые на пилоне становились пластилиновыми.
Некрасивая, полностью лишенная лидерской харизмы, идеально подходящая новому миру. Выглядела она сейчас ужасно: нездоровая бледность беспризорника, грязные вещи, которые Аделина отказывалась снимать неделями, агрессия, с которой никто не мог справиться. Этого ребенка легко можно было представить где-нибудь на обочине мегаполиса, сидящей рядом с бродячим псом на веревке.
Кивнув, он жестом показал: «Садись!».
Флэгг опустился на кресло за ней. Извлек из кармана курки пакет M&Ms, бросил его на соседнее с девчонкой место.
- Спасибо. Нельзя шоколад.
Английский был камнем преткновения. Она не учила и не собиралась учить язык, ограничиваясь бытовым минимумом. Даже его понимать было трудно.
В речи постоянно появлялись темные, вязкие всплески согласных.
- Кажется, мисс Мэйнуэй повсюду ищет тебя, Аделина? – произнес он по-русски.
Девочка снова обернулась, обнаружив подобие недоверчивого, но беззлобного интереса. До этого момента она смотрела так только на Ллойда, гениального дипломата Вегаса.
Хенрид мог найти общий язык с кем угодно: от чудом выжившего домашнего бурундука и до королевы Великобритании, останься великая старуха в живых. Но в этом случае барьером оставался языковой.
- Я больше не пойду туда, – она снова уставилась на темную сцену, уложив подбородок на  скрещенные руки с обгрызенными до корней ногтями.
- Я не пойду туда, сэр, - машинально и терпеливо подсказал Флэгг. Выделив обращение, он вдруг с безадресной злостью вспомнил первый день в Вегасе.
Восторженные взрослые американки опускались перед ним на колени.
- Не пойду туда, сэр.
- Потому что не понимаешь, о чем рассказывает учительница? Или из-за черного мальчишки, который обзывается?
- Да, из-за Элиота. Он полный придурок. Я давно хочу спросить вас, сэр,  - девочка обернулась, восхитив Флэгга жестким самообладанием и проницательной уверенностью в том, что он знает об эпидемии больше других, - почему почти все умерли, а такие придурки, как Элиот – нет?
Флэгг заговорщически улыбнулся. Зацепил девчонку глазами. Избранные люди под взглядом Флэгга плавились и плыли, послушно принимая ту форму, что желал он в самом начале. Но в некоторых темных была заложена сырая, неповоротливая тяжесть, делавшая их невосприимчивыми к магии. Он мог бы заставить, но амбициозная игра предусматривала иные правила.
Не взгляд Флэгга, а один звук его имени в новом мире должен был развязывать человеческие языки.
- Я не знаю… - подумав, очень серьезно ответил Флэгг,  –  но ведь именно поэтому ты планируешь убить его?
Опытное порождение ада столкнулось с начинающим. Победил опыт.
Мысленно девчонка отпрянула в ужасе, но на лице Аделины не дернулся ни один мускул. Наоборот, девочка посмотрела на него беспечно властным взглядом, в котором было равнодушие без тени вызова. Таким Аделина на соревнованиях расшатывала настрой  опытных и умелых малолетних соперниц. Обычный ребенок глубоко внутри нее заплакал от страха. Но не от стыда.
Ничего.
Через несколько лет он научит новую Юдифь: даже смерть – еще не конец.
Флэгг оскалился, едва сдерживая желание привлечь и поцеловать маленького смертоносного дьявола в теле двенадцатилетней девочки.
- Ты думала, что если убить Элиота – ничего не изменится. Смертью больше, смертью меньше. Да и тебя никто не заподозрит! Ведь ты еще ребенок. Так думают эти наивные взрослые! Другие взрослые. Верно? - вкрадчиво и спокойно сказал Флэгг, акцентируя  «другие».
Он пожал плечами, мол «впрочем, я не обвиняю тебя», и добавил небрежно:
- Ну, теперь ты знаешь, что это не так.
- Не так, - пробормотала она.
Они помолчали.
- Как я, по-твоему, должен поступить с человеком, который только собирается совершить в Вегасе убийство, Аделина? Повесить на кресте или посадить в тюрьму нельзя.
- Значит, отправить в пустыню, - сухо сказала она, будто речь шла не о собственной судьбе.
- Или просто отговорить от преступления. Ты как-то забыла этот вариант.
В детской душе взметнулась надежда. Пальчики схватились за перила ограждения.
Аделина едва заметно выдохнула, сипло скрипнув, как задавленный дверью шкафа котенок.
Флэгг откинулся на спинку кресла и принялся за орехи в шоколаде.
Он все больше восхищался ею, и своим выбором будущего олицетворения патриотизма.
Ум в сочетании с вполне ясным нравственным строем, который нравился Флэггу.
- Давай попробуем найти свое место в этом мире? – предложил он.
- Только представь, что здесь будет через пять лет? - он направил ее голову на сцену. Флэгг мог бы создать полную иллюзию, но запретил себе использовать такие формы убеждения людей. Поэтому он прошептал, поглаживая девочку по волосам:
- Закулисье бурлит. Механики проверяют оборудование, портнихи подшивают одежду танцовщиц, стилисты доводят грим и прически толпы статистов до совершенства. Осветители заканчивают настраивать свет. Вокруг все сверкает! Сотня красивых женщин в шелке и атласе, атласе и кружевах, в перьях и блестках. Голые по пояс. Великолепны. В зале - тысяча людей. Рекой льется ледяное шампанское. Напряжение колышет сигаретный дым. Но ни гигантские декорации, ни роскошные костюмы, ни трансформации сцены – не увлекают зрителей, и все они ждут тебя. Когда ты выйдешь  сольным номером. Одна. Уникальная.
- А прямо сейчас…мне можно попробовать?
Не дожидаясь разрешения, Аделина стягивала толстовку, готовясь без разминки нырнуть в прошлое.
- Конечно! - Безжизненная улыбка Флэгга сияла искусственным добродушием. У непокорных всего один грех – тщеславие. - Это честь для меня.
Пока Адель перетягивала спутанные волосы случайной резинкой, он переполз между креслами на первый ряд. Уселся там, закинув ногу на ногу.
Следующие десять минут Аделина творила чудеса в своей стихии. Пилон, воздвигнутый пьяной компанией для танцовщицы, задыхающейся в предсмертном угаре, был единственной опорой. Временами казалось, что на кончиках ступней малышки – мощные магниты. Немыслимые шпагаты, вращения с ускорением в конце, позвоночник, свернутый в тугое змеиное кольцо. Пугающие падения вниз головой. Крошечная балерина смерти, летающая в воздухе, наполненном смертью. Завораживающее зрелище…
Аделина танцевала на другом конце радуги времени: в прошлом, где все хорошо, и мама ждет, чтобы вынуть шпильки и убрать купальник в дорожный чехол.
Телесное белье и бледный цвет кожи придавали Аделине сходство с деревянным художественным манекеном – схематичной моделькой, пружинные суставы которой демонстрируют нечеловеческие возможности. Элегантно завершив номер, она прошла босиком, ступая мартышечьими лапками по разбросанным фишкам, шоколадным оберткам, сотенным купюрам.
- Потрясающе! – ее встретили заслуженные аплодисменты. Сжав девочку в объятиях, Флэгг отметил, что тело, помимо гранитной твердости, излучает такой же жар, как его собственное. 
- Запомни! Неважно, сколько людей умерло. Не имеет значения, какими эти люди были при жизни: хорошими или плохими. Важно то, что ты выжила. Значит, ты это заслужила. Ты осталась прежней, чтобы стать лучшей. И что ты скажешь после аплодисментов? «Мистер Флэгг, не могли бы вы спуститься и перевести, потому что из-за Элиота Неддлера я не выучила язык и ничего не понимаю!» - тут спародировал прежний унылый тон так удачно, что губы Аделины наконец тронула улыбка.
Он ждал еще один вопрос.
В логике ребенка: «А вы не могли бы поговорить с Элиотом?».
Но она так и не спросила.

Флэгг вышел из дверей MGM в полдень. Сощурился на слепящее солнце.
Дневной Вегас резко контрастировал с Вегасом ночным. Ночью по улицам и крышам города лилась река синих, желтых, лазурных, зеленых и лиловых огней. Водопады неона, оптика, лазерные лучи включались и выключались в рваном ритме. Как прежде, на высоте десяти этажей вспыхивали и гасли вывески трупов компаний с миллиардными оборотами. Названия отелей, световые картины, надписи, тысячи и тысячи миль трубок, наполненных светящимся газом, пожирали гигаватты электроэнергии, которая тут была в изобилии. Но людей было мало. Ночной город все равно выглядел баснословно дорогой театральной декорацией, выстроенной в пустыне для имитации безудержной круговерти развлечений. Безжалостное полуденное солнце делало огромные архитектурные сооружения Стрип неряшливыми. Но новый Вегас не выглядел, как прежде, вымершим. Теперь город активно жил в любое время суток. Дневные его обитатели были озабочены не ритуалом приветствия лидера, а выполнением рабочих задач.
Новенькие в рабочих комбинезонах даже не узнали Флэгга, но после толчка локтем спутника или спутницы смущенно оглядывались. На лицах читался страх.
Не будет ли Флэгг разгневан?
На углу, возле Макдональдса и казино «Голливуд», Флэгг остановился у стеклянной коробки фешенебельного ресторана. 
Всмотрелся в зеркальную стену, и его отражение растаяло.
Сильный порыв ветра зашуршал сухими кончиками листьев пальм.
На выметенном асфальте взметнулся и осел принесенный из пустыни желтый песок.
Хармон-авеню опустела. Темный человек не желал случайных свидетелей его свидания с невестой.
За стеклом Надин, с бескровным лицом, в безлико-бежевом и сером, склонилась над детскими головам. Резиновые губы механически повторяли:
- Давайте посмотрим на обложку этой книжки? Теперь все вместе поищем слово, которое начинается с буквы С? Да, Сэм, счастье! Итак, какое слово на этой странице рифмуется со словом «счастье»?
- Надин! – тихо позвал Флэгг.
Вздрогнув, она подняла голову.
В зеркале на противоположной стене Надин видела не свое отражение, а Флэгга.
За спиной Рэндалла – ясное голубое небо, ртутные отблески зеркал, выгоревшие листья пальм. Жаркое марево полуденной Невады. Сам Флэгг на этом фоне был полюсом холода. Белоснежная рубашка, белоснежная улыбка, осколки прозрачного льда вместо глаз. На подвижном, загорелом лице темного человека застыла улыбка. Обычно при виде его улыбки у людей на губах появлялась отчетливая металлическая нота и омерзительное ощущение морозильника.
Флэгг с удовольствием отметил измученный, просящий взгляд.
Его женщина так красива! Нестандартная, аристократичная красота, лишенная элемента притягательной неправильности.
Но что-то изменилось. Сухие страницы книги в руках. Он по-хозяйски ощупал тело Надин на расстоянии и с омерзением поморщился: сухие губы, кожа, волосы, вход во влагалище. Даже запах кожи изменился. В облике и вкусе проступил привкус скучного женского несчастья. В глазах - близкое безумие.
Что неудивительно, учитывая разнообразие похотливых фантазий Гарольда, которые Надин удовлетворяла по ночам. И не только.
Они довели ее до этого! Старуха сразу раскусила, кто она – Флэгг знал это.
Его будущая жена и мать ребенка в стане светлых людей была небрежной провокацией, обозначением тотального превосходства темного человека.
Как божий посланник в качестве правой руки. Не слишком ли заигрался жестокий чертенок в нестандартные ходы, играя в простую рулетку с Богом?
«… Моя сила удесятерится. Мне будут даны крылья, как у орла!» - повторила в его голове старуха. Сука!
Неужели она смогла выдернуть тьму, так надежно укорененную в Надин?
Или сильная женщина умерла в ожидании? Без его разрешения отправилась в другую пустыню, где нет боли, смущения и страхов?  Рациональный разум  лихорадочно попытался найти способ заменить Надин. Но это было невозможно. Так было написано: жена, облаченная в Солнце, под ногами  – Луна. Ее место здесь – в залитом солнцем кошмаре бесконечной пустыни. Бессильная ярость нахлынула на Флэгга. Среди людей уже научился управлять ею. Стекло, выгнувшееся вопреки законам физики, уцелело. На дрожащей поверхности появилось подобие отдельного окна. В нем Флэгг деловито изучил состояние близких к Боулдеру аэродромных комплексов. Боулдер Модел и Лейнерс-Хэйфилд были слишком близко к городу, да и посадочные полосы там загромождены брошенной техникой.
Флэгг резко оттолкнул Надин от себя:
- Тебе пора домой, Надин. Бери машину, собирайся и немедленно уезжай. По 36-му шоссе, потом на Северо-Запад Паркуэй. Эти дороги почти свободны. Международный аэропорт Денвера. 17:00 PM. Иди сразу к взлетной полосе 16R/34L. Я буду ждать тебя там.

13:00, АМ
Лас-Вегас
С недавних пор для работы Флэгг занял кабинет руководителя «Луксор Лас-Вегас».
Административные службы отеля-казино размещались на третьем этаже.
Здесь не было и намека на роскошь. Сюда люди приходили именно работать.
Кабинет, выбранный им, отличался разве что простором. Стены здесь были отделаны сосновыми панелями, мебель – современная, удобная и простая. Тяжелые портьеры отсекали лучи солнца пустыни. Окна другой стороны выходили на Стрип.
Флэггу дико нравилось изучать объемные папки с аналитикой и планами восстановления. А еще больше – авторов, которые напялили галстуки и костюмы, едва смыв с академических морд дорожную пыль. Десяток различных представителей научной элиты. Сплошь Лига Плюща. С невероятным самомнением. Приученные в стенах альма-матер к истинно аристократическим способам ублажения плоти. Но работу они прекрасно знали.
Сегодня чтение не шло.
Закинув ноги на стол, курил, сбрасывая пепел в фарфоровое блюдце.
Пил из огромной керамической кружки крепкий кофе.
Хватит рискованных игр. Пора собрать семью вместе.
- Главный вызывает базу Индиан-Спрингс. Стивен, прием.
Стационарная радиостанция дежурного авиабазы ответила бесстрастно и сразу.
- Снимите боевую нагрузку с F16-D. Подготовьте полосу 13/31 через два часа. На старт не выруливайте, – зажав в левой руке рацию и недокуренную сигарету, правой Флэгг пролистывал сборник аэронавигационной информации Jeppesen, - …. полторы... нет, две тонны топлива.
Помехи, шипение, рев двигателей за стеклом оперативного отдела авиабазы в пятидесяти милях отсюда. Последовал четкий повтор  распоряжения. Флэгг уже нетерпеливо постукивал пальцами по карте. Он давно не испытывал такого сильного желания искупаться в свободном небе.
15:30 РМ
Индиан-Спрингс

Четкое соблюдение порядков и правил в Индиан-Спрингс имело принципиальное значение.
Уже десять минут на предварительном старте Флэгг задыхался в противоперегрузочном костюме, ожидая разрешения на взлет.
Удивительной была эта прошивка.
Флэгг сменил десяток тел. Выучил сотни странных человеческих правил. 
Взлет в одиночку, без звена, в  пустое и чистое небо требовал единственного жеста – отмашки персоналу наземного обслуживания.
- Индиан-Спрингс – Вышка. NY-174 FW, на предварительном, 13/31. К взлету готов.
Он повторил запрос еще раз. С закрытыми глазами прошелся по знакомым кнопкам панели.
Флэгг умирал в F-16 дважды.
Первый раз - в 1982-м году в Ливане, второй – в 2019-м, в Кашмире.
Неприятные воспоминания, но этот самолет был для него техникой привычной, как электрическая зубная щетка  в ванной комнате.
- Вышка - NY-174 FW. Ожидайте.
Он прошелся по регламенту подготовки: радиовысотометр, триммеры, ИЛС. Вспомнив что-то, поманил парня в  летном комбинезоне и ярко-оранжевом жилете маршала наземной службы. Тот взлетел по приставной лестнице и сдвинул на шею шумозащитные наушники.
- Гарри, передайте Хенриду, чтобы был здесь к 18:00 PM. Пусть привезет подарок и ждет с ним в диспетчерской. Свяжусь с ним на подлете.
Флэгг опустил солнцезащитный козырек на шлеме. Солнце палило нещадно.
Несколько крошечных людей суетилось возле туш гражданских и военных самолетов. Флэгг лично пригнал их сюда в самом начале августа. В те дни в Штатах никто ничего уже не контролировал.
Он снял перчатки и проверил присоединение кислородной маски. Вера в свои возможности подвела его на испытаниях машины почти пятьдесят лет назад. Потеряв маску на десяти километрах, он утратил пространственную ориентацию, организовав незнакомой машине запредельный крен по тангажу. Самолет закономерно рухнул в крутое пикирование, а сам Флэгг – в обморок. Придя в себя на четырех километрах, он начал совершать лихорадочные управляющие действия, доведя перегрузку до 10 G. Закончилась история постыдным катапультированием.
Наконец на ВПП явился тот, в чьих руках была рация связи с диспетчером и право остановить вылет любого борта. Даже его, Флэгга. Командир базы Роберт Джиллен, в ярком жилете cargo грохнул по пластиковому колпаку кабины. Чувство профессионального долга не дало страху проявиться чем-то большим, чем бледные губы.   
- Я отправляю единственную учебно-боевую машину, сэр! И не выпущу до тех пор, пока не будет заявлен стандартный полетный план! - полковник Джиллен перекрикивал шум запущенного двигателя.
У полковника был резон волноваться. Главный часто приезжал в Индиан-Спрингс полетать. Судя по  одной аварийной посадке, перевернувшей представления многих о доступном тандему человека и машины, Джиллену было более чем очевидно: перемахнуть через горы и разнести Боулдер в бетонно-асфальтовое крошево для Главного – не проблема. Но он никогда не говорил об этом. И никогда не предлагал помочь в подготовке пилотов. Однажды полковник высказал весьма размытую просьбу, в несвойственной ему манере обтекаемого намека. На что Флэгг резко ответил:
- Я здесь не для того, чтобы люди верили в меня лично! Они должны поверить в себя. 
Больше эту тему они не поднимали.
– Денвер, международный аэропорт.
– Если там не окажется свободной полосы?
– Тогда я вернусь на базу. Связь в канале 131. Позывной 174. Давайте мне взлет, Роберт! Еще пять минут  простою тут –  и случится непоправимая потеря. Или Вегас потеряет руководителя, или Индиан-Спрингс – командира! – проорал Флэгг, но вполне миролюбиво. Впрочем, в Вегасе  и тут было хорошо известно – необычно хорошее настроение Главного может быть предвестником бури.
Джиллен кивнул. Спрыгнул с лестницы, дал отмашку парням на снятие тормозных колодок и лестницы.
- NY-174 FW- вышка, ветер 270 градусов, 10 футов. Взлет разрешаю. Счастливого полета! - прозвучало в шлемофоне Флэгга.
Ровным движением он перевел ручки управления двигателями вперед до упора. Истребитель стремительно понесся по бетонке под действием форсажной тяги.
Свист двигателей мгновенно перешел в ревущий грохот. Четыре секунды.
150 узлов, критический угол в 14 градусов.
Задрав нос, самолет лизнул огнем форсажного пламени край полосы и стремительно взмыл в небо над Мохаве. 200 узлов по приборам.  Три зеленых огня на панели погасли – шасси убраны. Через пару секунд отдаленный грохот резко смолк. Огненный хвост погас. В серых облаках перемигивались бортовые и фюзеляжные огни. Набирая высоту на максимальном режиме двигателей, F-16 исчез за горами.

Спустя час одинокий самолет Флэгга бежал по ВПП международного аэропорта Детройта. Истребитель, лишенный боекомплекта, перестал быть смертоносным оружием, напоминая сейчас скорее дорогую радиоуправляемую игрушку. Сходство усилилось, когда миниатюрный самолет подрулил к главному терминалу аэропорта, накрытому белыми шатрами - символами Скалистых гор. Флэгг остановил «Сокола» между двумя махинами: С-5 Galaxy и  Боингом-737 компании American Airlines.  Эта полоса была ближней к зданию аэровокзала.
- Индиан-Спрингс - NY-174 FW. Произвел посадку на полосу 19 международный аэропорт Денвера. Полет прошел без замечаний. 
Ответа Башни (за исключением шипящего «…ас…ял!») Флэгг не услышал. Электроника подземной базы, сошедшая с ума после смерти последнего грамотного оператора, давала мощную наводку.  Само существование и назначение подземной базы оставались загадкой для обывателей вплоть до последнего дня жизни прежнего мира. Сегодня здесь, как и под горой Шайенн в 120 милях отсюда, сильные мира сего оказались уравнены с обитателями Манхэттена и Голливуда.
ЗДЕСЬ ВСЕ МЕРТВЫ.
Флэгг улыбнулся.
Чистая, ювелирная работа.
Несколько сотен клоунов в Боулдере – не в счет. Или (тут он вспомнил о том, ПОЧЕМУ на самом деле приказал снять оружие с самолета, превратив «Сокола» в прогулочный «кукурузник») – клоуны все-таки в счет?
Он поднял пластиковую крышу кабины и стянул с мокрой головы шлемофон.
Ему пришлось садиться по сложной схеме – длинным кругом над радиостанцией аэропорта. В отсутствие руководства полетами с земли никто не мог сообщить необходимые вводные: посадочный курс, атмосферное давление на уровне ВПП, нижнюю границу облачности, скорость ветра у земли. Частью данных можно было пренебречь - Флэгг сажал не трансконтинентальный лайнер. Но облачность в момент захода была экстремально низкая. Выполнять предпосадочный маневр и посадку в районе незнакомого аэродрома без точности автоматического радиокомпаса Флэгг не рискнул.
Он мог бы воспользоваться СВОИМИ возможностями, но предпочел не тратить силы.
Военный транспортник серым цветом и неуклюжим положением поперек желтых линий сектора D напоминал мертвого кита, выброшенного на берег бетонного океана. Аварийный надувной трап Боинга был раскрыт. На бетоне распласталось основательно разложившееся тело бортпроводницы с задранной юбкой, без обуви и с вывихнутой лодыжкой. Еще один труп был накрыт красным аварийно-спасательным одеялом. Еще десяток был упакован в стандартные черные мешки для переноски тел. Последние валялись друг на друге, словно мусорные пакеты на задворках Бронкса.
Флэгг поморщился. Куда они все неслись умирать? Неужели судорожные метания по глобусу – лучший способ отойти в мир иной? 
Он прошел по мертвому зданию аэровокзала, насвистывая песенку Ларри Андервуда.
Разграбленные магазины и разбитые витрины,  пустая аптека с трупом провизора, смерть которого носила явно насильственный характер. Аккуратный книжный и разграбленный алкогольный.  Скидка -15% по карте VISA.
Топливные танки Денверского аэропорта, общим объемом в 16 миллионов галлонов – сейчас почти сухие.
Флэгг знал об этом. Несмотря на злоупотребление форсажем, топлива в баках «Сокола» было достаточно.
Если лететь в ритме  черепахи, с максимально плавным набором высоты и без выкрутасов в воздухе, то Надин, возможно,  не заблюет всю кабину.
Горгульи в багажном отделении дружно повернули головы вслед за ним.
Флэгг громко рассмеялся и поднял летный шлем, имитируя движения звезды, закрывающей лицо от вопросов навязчивых журналистов:
- Нет, нет, детки! Без комментариев. Я ничего не видел. Без комментариев!
Стандартные информационные таблички: «ТЕРМИНАЛ E», «ПАРКОВКА  уровень -2», «ПАСПОРТНЫЙ КОНТРОЛЬ»  - ему не требовались. Флэгг руководствовался медными вставками на гранитном полу. Мистический смысл их был прост – они обозначали путь к желанному для избранных.
Ему была желанна королевская мелочь.
Флэгг толкнул дверь бизнес-салона. В нос сразу ударил гнилостный запах разложения на подкладке дорогого парфюма и кофе. Здесь явно до последнего пытались помочь кому-то из богатеев. На черном кожаном диване лежал труп женщины. К ее сине-черной руке тянулась трубки опустевшей капельницы, рядом валялся кислородный мешок. Мухи, основательно поработали над телом. По туфлям стоимостью в полторы тысячи долларов ползали клубки белых червей. Присмотревшись, Флэгг обнаружил, что ее лицо было объедено крысами или кошками.
- Что, детка, не помог даже препарат за полтора миллиона? – Флэгг отвел рыжие пряди, прилипшие к гниющей плоти, и сверкнул улыбкой, - зато вы попробовали. Всегда утверждал, что Барух Самюэл Блумберг – аферист от медицины. И да, вряд ли информация о том, что больше нет «чистых» стран – актуальна для тебя? Ну, тогда желаю спокойной ночи!
Сняв с запястья трупа браслет в форме пантеры с изумрудными глазами, он небрежно прополоскал его в миске с антисептическим раствором и вышел.
Забрав подарок для Надин, он вернулся к самолету.
У него оставалось немного времени, и перед обратным полетом следовало отдохнуть.
Флэгг привык к F-16, как  житель Нью-Йорка –  к пробкам на Рождество, но даже его сегодня слегка мутило. Он провел целых полтора часа, купаясь в чистом небе. Одна фигура высшего пилотажа сменяла другую, а от перепадов давления звенело в ушах даже тогда, когда Флэгг изменял принципам, поддерживая пограничное состояние человеческого тела включением паранормальных способностей.  Он сделал несколько колоколов, поднимая F-16 на дыбы. Любимую кобру с углом крена под девяносто градусов. Пролетев над Скалистыми горами, он настроил было приборы на разворот машины в плоскости тангажа на 360° с чрезвычайно малым радиусом. Флэгг знал: фокус, подсмотренный у русских, возможен только на самолете с отклоняемым вектором тяги. 
Этот самолет не мог крутиться вокруг своего хвоста.
Флэггу хотелось нарушить законы физики. Но он боялся, что слабеющий с каждым днем дар не вытянет машину из штопора. Он испытал страх, и всплеск острой ярости сразу за ним. Он терял самого себя. Стремился стать человеком, и не мог принять столь быстрого исполнения желания? Когда с него, как с капусты, слой за слоем сдирали мистическое и мощное, что делало его… кем?  Флэгг не знал. Человеческие чувства рождали в нем изумленную злобу, после выплеска которой он постепенно привыкал к ним. Так привыкают к увечьям, уродствам, несовершенствам.
В этих чувствах было единственное исключение.
И теперь он начинал понимать, что в этом чувстве – лишенном закономерностей и логики, скрыто больше энергии, чем в самом мощном адском реакторе…
Именно об этом  Флэгг размышлял, сидя на ступеньке лестницы из легкого сплава. Взгляд его был сосредоточен на клочке земли, который природа отвоевала у людей. Чахлая травка, засохшие цветы, погибший без полива куст вереска. Вперемешку с ним – скомканные салфетки, испачканные пакеты из duty free и Мака, обертки от конфет, смятые сигаретные пачки. Осколок бутылки Walker преломил солнечный свет и образовал линзу, запалив бумажный пакет. Огонь перекинулся на гору высохшего мусора. Ветер раздул робкий огонек в полноценный костер. Днем он был неуместен, но даже при солнечном свете он заворожил Флэгга. Огонь был его настоящей родиной. В огне он видел картину недавних событий в Боулдере: Надин прихорашивается. Он холодно и оценивающе изучил обнаженное тело жены во всех ракурсах.  Ухмыльнулся. Под его взглядом у Надин предметы выпадали из дрожащих рук, пуговицы не пролезали в петли с первого раза, карандаш для век рисовал неровные линии, помада – выходила за края губ, пачкая изумительно ровные зубы.
Он просидел так почти полтора часа. Огонь утих, а Флэгг все смотрел и смотрел вглядом, обращенным внутрь себя, на темное пепелище.
Упрощать задачу Надин он не стал. Даже специально подогнал часы, которые попадались ей навстречу. Увидев яркую фигуру у стеклянных дверей терминала, он поднялся и пошел навстречу, распахнув объятия.
Она долго не имела возможности рассмотреть его лицо. Флэгг не отбрасывал тени, и  его фигура закрыла ослепительное солнце лишь тогда, когда он полностью приблизился. Взяв руки Надин, он бережно, но крепко сжал холодные ладони. Голубые глаза Флэгга цвета промытого неба жадно впились лицо женщины. Его взгляд напоминал взгляд Ганнибала Лектора – немигающий, пронзительный, немного исподлобья, в сопровождении смертельно-обаятельной и респектабельной улыбки.
Еще секунда – и Флэгг  расплылся в  торжествующей и насмешливой улыбке, снова становясь тем вовлеченным и внимательным лидером Вегаса, которого обожали Ллойд и малыш Динни. Оба могли часами беседовать с Флэггом: один о масштабных планах, другой – о детских сказках. При этом каждый был рад поговорить с понимающим и компетентным собеседником. Остальные смотрели сквозь, боялись, прятали взгляд и благоговели, опасаясь слова «монстр» и не понимая, что они сами – лишь разные грани многочисленных сущностей Рэнди Флэгга.
– Ты не боишься! – удовлетворенно, но без удивления и восторга мягко сказал он.  – Моя дорогая Надин. О, это так чудесно! Ты все знаешь, и не боишься.
Отпустив руку, он поднял лицо Надин  и нежно прикоснулся губами к губам. Обжигающий жар и странный запах коснулись ее лица. Так пахли печи Дахау и Освенцима.
–  Каждый получает того дьявола, которого он заслуживает, родная. Тебе давно пора домой, в Лас-Вегас. Ты хочешь домой, Надин?